12.09.2003:
А почему, собственно, плохо считаться психом? Тебя побаиваются,
тебя оберегают от неприятностей, тебе прощают то, чего другим
могли бы и не простить. Когда в какой-нибудь уличной стычке тебя
пытаются задеть риторическим вопросом "Ты что -- больной?!", ты
отвечаешь с гордостью, почти шалея от чувства внутренней свободы:
"А разве не видно?" И люди теряются, а ты смеешься. А еще можно
дурачиться, не заботясь о репутации. В общем, если никакое улуч-
шение социального статуса тебе все равно не светит, то репутация
сумасшедшего ее отнюдь не ухудшит, а жить станет заметно прият-
нее. Ты говоришь: "Я псих". Тебе возражают: "Нет, не псих, а так,
слегка не в порядке." Они что -- ревнуют тебя к твоей психован-
ности? Или твою психованность к тебе?
13.09.2003:
Я сумасшедший: люди мне
Про это часто говорят.
Конечно, псих я не вполне,
Но всё равно я очень рад:
На вашу тишь и вашу гладь
Менять не стану свой накал:
Я в силах книжку написать,
Вы же -- лишь бросить в нее кал.
14.09.2003:
Государство ниоткуда,
Государство никуда
Завелось не на Бермудах,
А в Европе, господа.
17.09.2003:
Манера западоида смотреть свысока на другие общества -- сродни
его манере смотреть свысока на природу. Что до меня, то я воспри-
нимаю и чукчу, и таракана как приблизительно равных мне, но
несколько от меня отличающихся.
18.09.2003:
Я умею терпеть и ждать. Я упорно пытаюсь играть теми картами,
которые мне выпадают. Но когда они в пятый или седьмой раз
ложатся хуже некуда, я попросту встаю из-за стола и ухожу. Нет,
я в раздражении могу еще и перевернуть на вас стол. Зачем --
сказать затруднительно. Я могу сделать это, не успев подумать.
Это как разрубание гордиева узла. Я на такое способен. Наверное,
меня назвали Александром не случайно: других Александров --
"просто так", а меня -- нет. Как и самый первый Александр, я
МОГУ.
* * *
В государстве ниоткуда,
В государстве никуда
С философией не худо:
Есть философ хоть куда.
04.10.2003:
В вашем смысле я, наверное, и в самом деле звезд с неба не
хватаю. Хуже того: я и не стремлюсь их хватать. Дело в том, что
у нас разные представления о звездах. Ваши звезды мне не нужны.
Ну, некоторые из них я, возможно, и захотел бы схватить, но толь-
ко при условии, что для этого не понадобилось бы сколько-нибудь
сильно напрягаться. Меня огорчает не то, что эти ваши звезды не
даются мне в руки просто так, а то, что кое-какие привлекательные
для меня блага сыплются на некоторых тех, кто тоже не хватает, а
на меня не сыплются. А что до звезд, то я их хватаю везде, где
очень хочу схватить. Правда, я очень хочу лишь тогда, когда
чувствую в себе достаточные силы для схватывания.
И еще. Хорошо ли вы будете себя чувствовать, если я вдруг начну
хватать здесь звезды -- ваши или свои -- но большие? Нет, я
думаю, это никому не понравится, потому что будет много беспокой-
ства. Придется как-то на меня реагировать, искать способ прилич-
ным образом от меня избавиться, чтобы сохранить устоявшееся
положение дел, а это будет немалая нагрузка на вашу психику.
Поэтому я предпочитаю никого здесь собой не пугать, а звезды
хватать в другом месте. Но меня не может не задевать, что по сути
вы считаете моим недостатком то, что является лишь следствием
моего стремления сберечь ваши же нервы. Есть такой хороший фильм:
"Ищите женщину". Один из героев там говорит: люди делятся на тех,
кто не может ничего, и тех, кто может всё. Конечно, он несколько
упрощает, но если оценивать в его понятиях, то я ближе к тем, кто
может всё. Я не хочу этим никого пугать: я и сам этого боюсь. Я
из ужасной породы людей: акцентуированных, отчаянных, взрывных,
насквозь революционных. Может, психически больных? Нет, разве что
совсем чуть-чуть -- не больше вашего. Обычно мы маскируемся,
сдерживаем себя, ждем. Мы отнюдь не одиночки: у каждого есть хотя
бы три-пять приятелей, даже у такого замкнутого человека, как я.
Случись подходящий момент -- и вы увидите наши истинные вооду-
шевленные лица. Мы поведем себя, как сорвавшиеся с цепи псы --
истосковавшиеся по воле. Мы воины, но мы и строители. Мы вам
малопонятны и чужды, потому что мыслим и действуем в другой
системе понятий: в той, которая, возможно, придет на смену вашей.
Или уйдет вместе с нами в небытие.
Но ведь что обидно: лет каких-нибудь через тридцать, когда вы
станете противными маразматиками, а я -- блестящим знаменитым
покойником, вы же будете рассказывать всем, шамкая беззубыми
ртами (или пощелкивая искусственными челюстями), как вы меня
любили и берегли.
Впрочем, зачем мне вас пугать? Чтобы вы потом мучились от
незнания, как себя при мне держать? Или, скорее, как избавить
себя от моего присутствия? Нет уж, лучше думайте, что я звезд с
неба не хватаю. Это позволяет мне потихоньку хватать их, пока вы
смотрите в другую сторону и думаете, что я занят вашей ерундой.
Вашу снисходительность (или ваше презрение?) я как-нибудь пере-
живу. Даже если на меня не будут сыпаться обильные блага, сыплю-
щиеся на некоторых других не хватающих.
05.10.2003:
Я владею чудом вдохновения. Благодаря этому я могу производить
идеи, которые сродни катализаторам, детонаторам, вирусам, потому
что они, будучи уместно добавленными к большой человеческой
массе, способны производить огромные изменения. Ну, или предот-
вращать их.
Еще я немного умею видеть будущее. Наше общее будущее настолько
неприглядно, что после каждой встречи с ним у меня сильно портит-
ся настроение. В нем, в этом будущем, корни моего мизантропизма.
Спасу ли я себя (а заодно и вас -- другого способа нет), от
того будущего, которое вы в поте лица готовите? Может быть, может
быть... Но если бы вы мне хотя бы не так сильно мешали!
Я хочу заговорить открыто -- "как право имеющий" -- но подходя-
щие условия еще не сложились. Дернись я не вовремя и не к месту
-- и росток лучшего, который я в себе ношу, будет уничтожен вмес-
те со мною. Я преувеличиваю свою значимость? Но убивали и менее
способных, чем я. Мне могут свернуть шею люди местного всенарод-
ноизбранного -- и московского тоже. Если бы они был достаточно
проницательны, то уже бы ее свернули. Но может, они догадываются,
что я большой трус... эээ... очень берегу свой росток лучшего. А
может, я все-таки пока не привлек их внимания -- несмотря на
частое употребление слова "революция" и других жгучих слов.
Кстати, мой бывший приятель В. С. тоже воображает себя человеком
огромного потенциала и уже несколько лет тщательно скрывает этот
потенциал от спецслужб, маскируясь то ли под сторожа детского
сада, то ли под кого-то еще в этом роде. Но он таки вовсе
припыленный, а я зачастую разговариваю как почти нормальный
человек. Неопределенности, вероятия, возможности... Какая-то
мутная смесь булькает в тигле перед моим носом, и надо вовремя
бросить туда щепотку чего-то, чтобы там получилось нечто ценное,
но при этом не разнесло на мелкие кусочки тигель, лабораторию,
мою дражайшую особу, а может, и половину мира в придачу.
06.10.2003:
Полугений, полубог -- выше прыгнуть я не смог.
Полудьявол, полушут, а в "психушку" не берут!
11.10.2003:
Продолжение о звездах.
А все-таки, что вы имеете в виду под этим не-хватанием мною
звезд? Мою маленькую должность? Мои незначительные способности
в области программирования? Мой не очень высокий уровень интел-
лектуального развития в целом? (О, можем при случае помериться
силами!) Или вас потрясли мои многочисленные неудачи при попытках
хватания? Или вы подразумеваете только то, что вам ничего не
известно о том, хватаю ли я звезды? Кстати, вам лучше и не знать,
какие звезды я иногда хватаю и тем более какие планирую хватать.
Поверьте, без этого знания вам будет много спокойнее. Вообще,
какая это нелепость -- утверждать, что я не хватаю звезд! Звездо-
хватание -- единственное, на что я настроен и нацелен. Почти все
мои неприятности -- от того, что я не могу их не хватать и очень не
люблю заниматься чем-либо другим, кроме этого самого хватания. И
я вынужден хватать их тайно, чтобы не слишком выделяться среди
вас и не осложнять свою жизнь еще больше.
Хм... Я не хватаю звезд! А ведь то же самое я думаю о вас! Но
может, вы тоже маскируетесь?
14.10.2003:
Я могу расстроиться почти до слез, думая о смерти Пушкина.
Я могу не поехать на могилу собственного отца. Сродство!
Сродство! Не по крови, а по чему-то другому. "По духу" звучит
как-то избито. И может, не в духе дело. И уж, конечно, не
талантами мне с Пушкиным мериться. Но я не собираюсь умаляться
перед Пушкиным, хотя в смирении бывает довольно большое
удовольствие, мне вовсе не чуждое. У него свой талант, у меня
свой. А может, даже и не в сродстве дело, а в том, что я
чувствую (или ощущаю?) огромную значимость этого человека.
16.10.2003:
Второй день хожу на работу с пистолетом. Он в кобуре, на ремне,
под курткой, спереди. Эйфория не проходит, хоть он и пневматичес-
кий. Припоминаю свой огромный восторг, когда я в армии нацепил в
первый раз настоящий "макаров"! Сегодня я уже сделал в автобусе
замечание мужичку, который слишком часто и громко шмыгал носом:
это мой пистолет провоцирует меня на "подвиги". Причина моего
обращения к стреляющему оружию -- нападение на меня собачонки два
дня назад. От собачонок очень трудно отделываться, если нечем в
них бросить. Но я таскаю эту тяжесть в кобуре не только для
собачонок. Во-первых, я упиваюсь своим чувством. Во-вторых, я
жду, когда оно пройдет: притираюсь к оружию.
21.10.2003:
Меня не тянет переселиться в Соединенные Штаты отчасти потому,
что я запуган американским кино: такого количества разнообразных
выродков и всяких бедствий мне не выдержать. Если я приеду в
Штаты, мне, наверное, будут всюду мерещиться бритоголовые муску-
листые негры с ножами, больные СПИДом наркоманы, которые тычут в
меня окровавленными шприцами, и всякое такое.
24.10.2003:
Вчера я был почти счастлив, сегодня я почти несчастен. Я
поприсутствовал на суде, и мне захотелось предать это государство
очень большому огню -- и немедленно -- но в который раз я затал-
киваю свое возмущение в переполненную копилку, в которой оно
сожмется, утрясется и превратится почти в ничто (Ленину было
легко заниматься революционным поджигательством, потому что у
него не было детей). Но если в стране само собой начнет где-то
тлеть, это почти ничто из моей копилки еще может взорваться очень
мощным динамитом. Я посматриваю по сторонам, я вслушиваюсь в
новости, я не пропущу.
Впечатление от суда: ритуал заклания, торопливо и небрежно
осуществляемый кучкой нравственных уродов, почти вампиров. Надо
идти на что угодно, чтобы не попасться к ним в когти. Сильное
психическое нездоровье просматривается физиономии каждого про-
фессионального участника этого спектакля (и на физиономиях
большинства прочих; исключение -- разве что адвокатша и секре-
тарша; в них я еще не разобрался; но они еще молодые; но время
сделает свое дело). Я думаю, что даже палачи менее уродливы --
если, конечно, они только казнят, а не пытают. Эти судебные
чудовища, можно сказать, купаются в чужих проклятиях. Любопытно,
как обстоят у них дела со здоровьем физическим? А ведь наверняка
не намного хуже, чем у большинства. Мне что-то не очень верится
в, так сказать, естественное воздаяние: по-моему, нож или
пистолет в твердой опытной руке гораздо надежнее.
* * *
Не могу убивать, не могу мучить. Даже бить не очень могу. Если
я в бешенстве, то наверное, способен и убить, но в этом состоянии
я бываю редко. Понимаю, что убивать надо, но что-то меня удержи-
вает. Отчасти, наверное, страх перед наказанием: тайное нередко
становится явным. Отчасти, возможно, нежелание роста насилия в
обществе: я не могу позволить себе то, что осуждаю в других. Не
исключаю, что проявляют себя и мои сомнения: я не вполне уверен
в том, что убивать необходимо, и хочу избежать последующих
сожалений. Далее, я опасаюсь и того, что моя впечатлительная
психика может не выдержать напряжения, а ночные кошмары не нужны
мне ничуть: я не хочу видеть эти гнусные физиономии еще и в своих
снах. Среди прочего, меня сдерживает отсутствие привычки делать
людям гадости (но к деланию гадостей можно со временем и привык-
нуть -- если начать с мелочей и постепенно увеличивать дозы).
Также (last but not least) не то чтобы сдерживает, но несколько
смущает пример Иисуса Христа. Я очень агрессивен, но моя агрес-
сивность удовлетворяется оттеснением противника в отведенный для
него угол. Я не знаю, что делать с моими многочисленными врагами.
Как наказать их сильно, но не убивая. Может, ноги им поломать или
уши отрезать? Но это уже мучительство, а оно тоже не для меня
(впрочем, пожечь их электрическим током -- еще куда ни шло). Я бы
вполне удовлетворился отъятием у них какой-то собственности в
свою пользу, но это практически не реализуемо (я уже когда-то
пробовал -- через суд). Местное общество устроено так, что из
средств достижения справедливости практически реализуемо в нем
разве что убийство.
25.10.2003:
Всё о тех же звездах, которых я что-то совсем не хватаю.
Разве я нанимался хватать звезды? Кто-то, конечно, может
подумать, что эта фирма создавалась как раз для того, чтобы
такие, как я, могли делать в ней карьеру, раскрывать в полной
мере свои творческие способности и благодетельствовать собой
страну и человечество. Но я понял дело так, что меня наняли
быть здесь маленьким человечком, который много работает, а
говорит только тогда, когда ему разрешат. Мне это совсем не
нравится, но меня устраивает зарплата, а кроме того, я уверен,
что в других местах меня тоже не ждут как последнюю надежду,
поэтому предпочитаю терпеть вас, ваших любимцев, эту фирму со
всеми ее особенностями. Я очень не подхожу для роли маленького
человечка, тем не менее, говорят, я справляюсь не хуже многих,
а значит, той небольшой моей части, которая для этой работы хоть
немного подходит, уже оказывается вполне достаточно. А вы учтите
еще, что голова моя занята в основном не вашей работой, а моими
собственными делами, и что той не очень большой части внимания,
которую я уделяю здешней работе опять-таки оказывается вполне
достаточно, чтобы ее делать.
И еще чуть-чуть. Откуда все-таки ваше суждение о моих отноше-
ниях со звездами? Разве вы подвергали меня какому-то тестирова-
нию и я показал низкие результаты? Или вы изучили скрытую часть
моей жизни и нашли ее столь же серой, как и та часть, которая
для окружающих хорошо видима? Нет, наверное, вы поручили мне
сложную работу, посильную лишь немногим, творчески одаренным
людям, а я не справился! А вам не приходит в голову, какие выводы
можно сделать о вас самих после подобных высказываний о моих
способностях? Правда, картину моего непоколебимого высокомерия
несколько портит одно обстоятельство, а именно то, что я вообще
реагирую на мнения, подобные вашему. Конечно, это идет от моей
склонности сомневаться во всем, но ведь можно было отделаться и
одним небольшим замечанием по вашему адресу.
26.10.2003:
Идеологические мутанты, вроде меня, чаще всего покидают этот
мир, не оставив следа. Нет, они, конечно, пытаются оставить след,
но их усилия ни у кого не вызывают интереса. Помучившись на от-
шибе общества несколько десятков лет, такие люди уходят в никуда
с горечью и слабой надеждой, что потомки проявят большее внимание
к продуктам их умственной деятельности. Иногда это и в самом деле
случается: искатели курьезов раскапывают какие-то случайно уце-
левшие материалы про чудака, загнувшегося тому назад лет триста,
и дивятся его пророческому дару или чему-то еще. Но изредка быва-
ет и так, что мутантам удается закрепиться: приобрести последова-
телей, породить движение, основать религию или философскую тради-
цию, а может, даже и империю.
05.11.2003:
У меня есть страшное подозрение, что эпидемии гриппа отчасти
вызываются прививками от гриппа. В самом деле: что значит привить
ослабленный вирус? Ног ему предварительно ведь не ломают!
Я мучаюсь с легким гриппом, вызванным, по-видимому, прививкой,
которую мне сделали 5 дней назад, и стрессом, который я получил
от теплого поздравления шефа по поводу моего дня рождения. (Чтоб
его самого так всегда поздравляли. Надо сваливать из коллектива:
пора ведь и честь знать.) Вряд ли грипп протекал бы у меня
тяжелее, если бы я не привился, а просто заразился, как все. И
неужели я сейчас не заразный?! Я ведь вчера один раз даже чихнул!
И почему я не могу вызвать эпидемии легкого гриппа? Может,
попробовать? И вообще, не плодят ли эти вирусологи каких-нибудь
рискованных штаммов? Таким же манером, наверное, привили в Китае
кого-то от чего-то, а потом эпидемия китайской пневмонии
случилась.
Я склоняюсь к тому, что мне лучше никогда больше от гриппа не
прививаться.
06.11.2003:
Я подарил старушке 10 тысяч. Старушка продавала возле Комаров-
ского рынка вязаные коврики по 5 тыс. Наверное, сама и ввязала.
Подарил, потому что не просила милостыни. Пусть будет у нее ма-
ленький праздник. Это к вопросу о моей геронтофобии. Но старушка
была не противная, хоть и с палкой. Она попалась на глаза, когда
я шел на рынок, но я решил не делать резких движений. А вдруг она
против Октябрьской революции?! На пути с рынка я все-таки собрал-
ся с силами. Но не сразу: пришлось даже немного возвращаться. Я
так сильно разнервничался (может, не из-за денег), что понадобил-
ось потом вытирать слезы. Это происшествие доказывает мою исте-
ричность. Если данного доказательства мало, можно дополнительно
обратить внимание на то, что я додумался об этом здесь расска-
зать. Кстати, теперь в течение нескольких лет я буду с гордостью
вспоминать этот случай и без труда отвергать возможности оказания
помощи ближним. И еще. Я не жду, что Бог за тайное воздаст мне
явно. Я вообще не рассчитываю на то, что он мне что-нибудь даст.
До этого происшествия я несколько лет собирался что-то подобное
сделать -- и предвкушал эффект (внутренний). Но кое-что беспоко-
ит: а вдруг эта десятка фальшивая?! Я же получил ее на рынке --
как сдачу , не глядя. Вот будет старушке расстройство, а мне
икота! А еще у меня есть дурная мечта подарить 100 долларов
какой-нибудь некрасивой девушке просто так, прямо на улице.
Немного ведь будет у нее в жизни радости. Но с этой мечтой я еще
поживу несколько лет -- до более благоприятных обстоятельств.
Мне нет смысла изображать из себя праведника -- и тем более
быть им -- потому что я почти не верю в загробную жизнь, карму
и всякое такое. И я куда более значительные суммы, чем эти 10
тысяч, растрачивал на всякую ерунду. И буду растрачивать. Я
вполне зачерствел и могу спокойно смотреть на чужие страдания.
Один мой приятель (пожилой, но очень бодрый) сказал по поводу
нищих: подал -- не сожалей, не подал -- не сожалей. Я бы пере-
иначил: подал -- не радуйся, не подал -- не радуйся. Интересно,
подавал ли этот мой приятель? Я подавал лишь в исключительных
случаях.
Первый случай был в очень далеком детстве. Мать вручила мне
монетку, чтобы я отдал старухе-нищенке. Может, моя мамочка
думала, что это принесет мне счастье. Она ошиблась. Кстати, это
была первая и последняя советская старуха-нищенка, которую я
видел.
Второй случай имел место лет 12 назад. Ко мне обратился на
улице прилично одетый мужичок и стал просить денег в долг, чтобы
доехатьдо Витебска и рассказывать мне сказку про причины своего
случайного безденежья. Я дал ему денег и адрес, по которому потом
их вернуть. Он их, конечно же, не вернул (о, я сообразил это еще
до того, как пришла пора искать в почтовом ящике извещение о
денежном переводе). Потом я 10 лет оправдывал этим случаем свои
уклонения от оказания помощи ближнему.
Третий случай произошел возле "рррезиденции прррезидента": ко
мне прицепился приличного вида пакистанец и стал клянчить деньги
под каким-то предлогом. Я сразу припомнил мужичка из Витебска и
дал лишь какую-то мелочь. Но мне иногда и ее жалко.
Еще один случай был в метро: по вагону женщина везла в инвалид-
ной коляске безрукого и безногого человека в униформе десантника.
Он насупленно смотрел перед собой. Я тогда сильно расклеился
(когда я в ином состоянии, разлучить меня с моими деньгами очень
непросто). Мне подумалось: уж этот-то не обманывает. Но позже
пошли сомнения: а вдруг он пострадал по собственной глупости, а
до того был грозой молодых солдат и к тому же резал афганцев ни
за что? А если не резал?!
Кажется, я один раз подал безногому в солдатской униформе. Или
только собирался подать? Но мне помнится его пухловатая вялая
теплая ладонь, значит, скорее всего, подал. Если и в самом деле
подал, то, надеюсь, не мелочь. И "подал" звучит плохо: лучше
сказать "поделился" (хотя и не поровну).
У меня есть очень мощное оправдание для моей скупости: я много
работаю для того, чтобы несправедливо обиженных было меньше.
Всякая утечка моих средств -- и даже мое отвлечение на мысли по
поводу этого -- в конечном счете отдаляет то "светлое будущее",
которое втихаря я готовлю для всех.
* * *
Зачем мучить потомков вопросом, подавал я или не подавал (де-
лился или не делился)? Не подавал. Но иногда делился. Надеюсь, у
кого-нибудь возникнет по данному поводу подозрение, что я всего
лишь не очень умный позер: ведь это будет означать, что мои книги
хоть кем-то читаются.
* * *
В аквариуме снова проблемы. Улитки выросли, и некоторые рвутся
покорять новые пространства: выползают наружу. Одна была поймана
на холодильнике под аквариумом. Пришлось сделать на аквариум
крышку из продырявленной бумаги. Вода мутная, рачков мало. Ряски
всё меньше: улитки вовсю пасутся на водной поверхности. А еще они
любят есть хлеб и яблоки.
09.11.2003:
Размышления над карьеристскими ХОДАМИ мне всегда представлялись
транжирством: малополезной тратой драгоценного интеллектуального
ресурса. По моему понятию, расходовать ресурс надлежало только на
разработку каких-нибудь теорий или проектов. Я полагал, что
наличие хороших теорий, хороших проектов делает малоактуальной
выработку эффектных личных ходов. Конечно же, я был не прав.
10.11.2003:
Мне обычно хватает сил на то, чтобы отвергать существующее;
нередко хватает на то, чтобы предвкушать вместо этого существую-
щего что-то иное, и лишь иногда -- на то, чтобы это иное выстра-
ивать.
* * *
Сегодня в отделе собирают по 10 долларов по поводу состоявшихся
в праздник похорон. Мне, как обычно, тяжело расставаться с день-
гами. Не то чтобы я плохо относился к покойнице, но все-таки мне
казалось, что последнее время она как-то нехотя со мною здорва-
ется. Но может, ей всего лишь уже было не до меня. Любопытно, кто
станет сдавать деньги, если помру я? Четверть здешнего народа
наверняка подумает что-то, вроде: слава Богу, одним нацистом
меньше! А может, наоборот, я дам вам повод для самолюбования?
Мол, Бурьяк этот был человечек дряноватый, но мы такие замеча-
тельные, что покойника за всё простили. Нет, ребята, боюсь, вам
этого дожидаться еще довольно долго. И чихать мне на ваше
посмертное прощение (меня интересуют только прижизненные блага).
Впрочем, просто освободить вас от своего присутствия я постараюсь
как можно скорее. Над этим я уже работаю. И кстати, какой резон
мне финансировать ваши похороны, если вам, в свою очередь,
грустить над моей могилой не придется?
Не исключено, что я всего лишь своеобразно ревную. От меня
можно дождаться и не такого!
11.11.2003:
Чтобы перебить запах изо рта, остающийся после употребления
чеснока за ужином, я ем за завтраком лук. Но можно и наоборот.
Важно только ни с кем потом на близком расстоянии не разговари-
вать, но мне это дается легко.
12.11.2003:
Я читаю биографии великих людей не потому, что мне доставляет
удовольствие обнаруживать у них грехи и глупости, очень похожие
на мои, а потому что меня утешает существование у них почти таких
же неприятностей, как у меня. Уж если им приходилось терпеть, то
мне и подавно. Правда, им было чем эти неприятности компенсиро-
вать. А я лежу на диване и жду всемирной славы. Пора бы уж.
Может, еще одну книжку написать? Выпендрнуться в ней как-то
по-особому, чтоб челюсти у всех поотвисали...
13.11.2003:
Думаю, если бы некоторые из ваших любимцев не отмалчивались,
не позерствовали и не привирали, их откровения выглядели бы еще
удручительнее моих. Впрочем, меня не беспокоит даже удручитель-
ность моих собственных: я к ней привык.
* * *
Я могу возненавидеть человека уже за одну лишь его физиономию.
Правда, был случай, что я много лет ненавидел одного человека за
его физиономию, а потом пришлось с ним работать и оказалось, что
он доброжелателен и неглуп -- и к тому же с легким характером, не
чета моему.
16.11.2003:
Я слышал похвалы своим опусам в ситуациях, когда никто не тянул
моих "рецензентов" за язык и даже вежливость их не очень обязыва-
ла. К тому же это были пусть не великие мыслители, но хотя бы не
дураки. Но вот я почитываю заметки Пушкина о литературе, в
частности, касающиеся Радищева, и что-то тревожно мне снова.
Думаю, у меня в речи маловато свободы и выразительности. И еще я
не сыплю всякими блестящими догадками и обобщениями. Зато я
очень претенциозен и сосредоточен на собственной личности. Навер-
ное, про меня можно сказать так: честный и старательный, но мало-
талантливый и потому лишь изредка оказывающийся на высоте. Но у
меня есть возможность возразить на это следующим образом: моя
невыразительность идет от моей глубины (высказанная мысль -- это
мысль наполовину потерянная, и поэтому я недовысказываюсь), а
если кому-то кажется, что никакой глубины у меня нет, а есть
только пошлость и самомнение, то это лишь потому, что он мелок
сам и из-за этого не воспринимает моих нюансов и вообще не
разумеет, что особо ценное -- скорее, не в новом и неожиданном,
а в старом, но очищенном от лишнего. Но может, я и в самом деле
пишу лишь на уровне несчастного Радищева. Или, хуже того, я и
вовсе законченный графоман: я ж строчу почти каждый день -- и
иногда даже по два или три раза!
17.11.2003:
Вчера второй раз за последний месяц водитель подождал, пока я
добегу до автобуса. Оба раза я тепло поблагодарил за это мыслен-
но -- не Бога, а человека. Может, моя благодарность ему где-нибудь
зачтется. Среди прочего, меня радует, что я способен не только
пожелать кому-то сдохнуть. Правда, есть и немного досады: этот
водитель копает под мое мизантропическое мировоззрение, выстроен-
ное с такой любовью и тщательностью. Но я гибок и как-нибудь
выкручусь.
* * *
Собираю из кусков второй том "Модерализма". Неужели получится?!
Основной оригинальной идеи я там пока еще не нашел. Структура
вымученная. Многие абзацы выглядят плоскими до отвращения, но всё
еще есть надежда облагородить их небольшими добавками. К теме
модерализма я давно уже охладел и движим теперь всего лишь жела-
нием довести что-нибудь до завершения. Поскольку я когда-то с
вдохновением что-то строчил для этой книги, то может быть, она
все-таки не безнадежна.
* * *
Мания величия хороша (для окружающих) тем, что порождает в тебе
стремление не слишком пачкаться: с одной стороны, ты лепишь свой
светлый образ в расчете на объективность будущих биографов; с
другой стороны, ты сильно подозреваешь, что со своими способнос-
тями и своей "счастливой звездой" ты сможешь в конце концов
достигнуть чего-то существенного, даже не прибегая к низостям.
Кстати, в это самое время кто-то, не отягощенный иллюзиями насчет
собственных качеств, отнюдь не стесняется в средствах -- и в кон-
це концов как раз он и выбьется "наверх", а биографию ему потом
напишут, какую скажет. А кто попробует его разоблачить, того он
раздавит.
20.11.2003:
Насыщенный день. Рано утром я вытащил из интернета анкету на
разрешение трудоустройства в Великобритании и инструкцию к
заполнению этой анкеты. Часа два я был счастлив -- как человек
уже почти ступивший на легендарный остров, а потом я вчитался в
эти бумажки. Скоропостижное крушение мечты, случайно зародив-
шейся всего лишь вчера вечером, меня очень развеселило.
В обед я рванулся в редакцию журнала "Полымя" пристраивать свой
трактат "Мир дураков". Как водится, я крупно ошибся: мне надо
было в русскоязычный "Неман", а не в белорусскоязычное "Полымя",
но в голове у меня что-то перепуталось. А вчера я метался под
дождем в поисках редакции журнала "Полымя", хотя нужная мне на
самом деле редакция "Немана", как выяснилось, располагается там
же, где и 20 лет назад, когда меня в первый раз в ней отшили, но
обнадежили. В редакции "Немана" я познакомился с главным редак-
тором -- известной патриоткой Н. Т. Ч. -- и слушал ее рассуждения
о тайных долгосрочных планах двух всенародноизбранных (местного
и российского), взявшихся спасти Русский Мир. (Надо сказать, эту
гипотезу я уже слышал год назад от одного энтузиаста, вербовав-
шего меня в свою пропрезидентскую партию. За истекший с того
времени год я не нашел ни одного ее подтверждения.) Думаю, во
второй раз меня отошьют тоже. Но из редакции я вышел в очень
приподнятом настроении. Может быть, это все-таки, наконец,
прорыв. Но более вероятно, что обратят внимание на мое отншение
к церкови и местной власти, и на этом интерес к моему творчеству
закончится.
По пути из редакции на работу я столкнулся в вагоне метро со
своим давнишним противником на интернет-форуме, известным
телеведущим и философом-абсурдистом М., обещавшим избить меня
при встрече (а я обещал сломать у него на голове стул). Я тепло
с ним поздоровался (я приблизительно знал его в лицо, а он меня
нет), и мы душевно побеседовали пару минут -- до следующей
станции, на которой я вышел. Жалею, что не задержался. Наверное,
он милейший человек, если общаться не подолгу и не трогать
спорных вопросов. Мне даже хотелось обнять его от почему-то
переполнявшей меня радости. Теперь мне будет трудно говорить о
нем плохо. Я думаю, наш встреча и у него оставила хорошее впечат-
ление. Все-таки он по натуре не злодей. Припыленный абсурдист
всего лишь. Я говорю об этом с грустью: меня ведь иногда и
дружить тянет.
Мое прекрасное настроение длилось до той поры, пока я не начал
перечитывать файл с "Миром дураков". Нашлось столько корявых
мест, что я подумал о преждевременности визита в редакцию.
Впрочем, если бы не этот визит, я вряд ли стал бы перечитывать.
А там, глядишь, и в редакции что-нибудь подправят. Таким образом
трактат будет постепенно вылизан -- и явлен потомкам вещью почти
блестящей.
* * *
Кстати, весной я встретил в Гомеле своего однополчанина К. Того
самого, который вызвал дурной интерес ко мне со стороны КГБ. Он
окликнул меня на улице, когда я с детьми шел с базара. Потом я
с ним сидел в кафе и бродил городу. Я как-то позабыл, что он мой
земляк. Выяснилось, что он уволился из армии следом за мной,
отучился в техникуме и стал работать портным. Для меня это было
очень неожиданно, и я до сих пор не знаю, как относиться к этому
повороту в его жизни. Он совсем не глуп, не агрессивен и не
порочен. Даже сказал, что не еврей, хотя шестнадцать лет назад
вроде бы намекал на другое. До сих пор не женат, но по-видимому,
не гомик и с женщинами встречается. Он что-то вроде эстета,
погрязшего в литературе и музыке. Если он все-таки с придурью, то
это очень тонкая придурь. Он рассказывал мне о своем сильнейшем
впечатлении от книги Умберто Эко "Маятник Фуко". У него это
получается так, что не вызывает подозрения в намерении блеснуть
своей культурностью. Меня и прежде привлекало в нем отсутствие
склонности рисоваться. Через пару часов нашей беседы он стал
клонить к тому грустному эпизоду с КГБ, и я облегчил ему труд,
сказав, что мне всё было известно. Человек переживал шестнадцать
лет за свой поступок. Я не дал ему каяться: я не мог не распах-
нуть ему своих объятий немедленно. Я стал уверять его, что
никаких неприятностей у меня из-за него не было. Еще бы и самому
в этом увериться. По словам К., он ничего не писал "особисту"
первым: сначала ему показали донос, написанный другим моим прия-
телем -- лейтенантом Л. (Тот, так сказать, инициировал процесс и
поставил К. в трудное положение.) Разве не замечательно, что есть
люди, которые после таких вещей мучаются?! Я утешил его горячей
речью о том, что каждому случается делать какие-то неправильные
поступки и что надо всего лишь правильно к ним потом относиться.
У меня даже возникло опасение, что он ничего особого в жизни не
добивался, потому что его угнетало воспоминание о случившемся. Мы
расстались теплейшим образом, и я снова чувствую в нем
дружественную мне личность. Ну, где же вы, сволочи, еще найдете
такого доброго человека, как я?!
Есть своеобразное сильное удовольствие и в раскаянии, и в при-
мирении. Наверняка оно было одной из причин распространения
христианства. Но к сожалению, у многих нет к этому удовольствию
никакой расположенности. А вот еще идея: если христианское все-
прощение распространять только на хороших или не совсем порочных
людей, а законченных негодяев считать сатанистами, врагами Бога
и человечества, подлежащими изгнанию, заточению, сожжению на
костре, то что плохого для меня в христианстве? При таком взгляде
на вещи я, наверное, христианин. Во всяком случае, сегодня.
Зачем мне возражать против главной заповеди Иисуса "Возлюби
ближнего своего как самого себя"? Себя я люблю не очень, так что
ближнему не очень много моей любви достанется. А если он даже и
этого не заслуживает, его можно отнести не к "ближним", а к
"дальним". Вдобавок, моя не очень большая любовь к себе довольно
своеобразная: я заставляю себя делать гимнастику и разные другие
гигиенические процедуры и воздерживаться от всякой дряни. Я не-
прочь любить ближних в той же манере: принуждать их к здравости.
Только ведь не всякий из вас захочет от меня такой любви.
21.11.2003:
Прошлогодним летом в Милане я делал покупки в маленьком продук-
товом магазине. После того, как я рассчитался у кассы, девочка --
ровесница моей дочки -- старательно уложила мои приобретения в
пластиковый пакет. Я полагаю, за кассой работала ее мама. Меня
тронуло радостное участие этого ребенка в трудовом процессе, и я
сказал от души: "Grazie signorina". Как расцвела эта синьорина от
моей благодарности! Друзья мои, я же готов любить вас, по край-
ней мере, через одного, но готовы ли вы отвечать мне взаимностью?
* * *
Смешно требовать от философа, чтобы он воздерживался от резких
суждений, если они расходятся с широко признанной моралью. Можно
только ожидать от него этого как милости. Он способен оставлять
свои суждения при себе или высказывать их в менее жесткой форме;
он даже, наверное, в состоянии украсть в магазине булочку, если
ему нечего есть, но подгонять свое мышление под широко признанную
мораль или публично врать -- для него неприемлемо. А если вы с
этим не согласны, так, может быть, вам не нужна философия. А
ведь, пожалуй, и не нужна: полуфилософии и псевдофилософии для
вас вполне достаточно.
26.11.2003:
Каждое утро у меня разворачивается борьба за свежий воздух.
Надо проветрить квартиру, но сделать это трудно, хотя окна выхо-
дят на две стороны дома. Если открыть балкон, то нередко идет
сигаретный дым от соседей, а если открыть форточку в любой из
комнат с противоположной стороны, то в квартиру попадают
выхлопные газы от автомобилей, потому что придурки под окнами
прогревают двигатели. Пока эта автомобильная сволочь утром не
рассосется, я вынужден держать квартиру закупоренной или ежеми-
нутно принюхиваться. А еще чуть ли не каждый день приезжает
мусоровозка выгружать контейнер с мусором, и тогда к выхлопным
газам может примешаться соответствующий запашок. А ведь я живу не
на каком-нибудь первом или втором, а на четвертом этаже. Далее,
если входная дверь неплотно закрыта, то тянет от мусоропровода.
А еще, бывает, кто-то так спустит бачок в унитазе, что у меня в
сифоне под ванной отсасывается вода, и вонь поступает из канали-
зационной трубы (на этот случай я затыкаю пустую ванну пробкой).
В общем, я в осаде. А иногда вдобавок в ватерклозете воняет из
негерметично закупоренной дырки в полу (в чуланчике за унитазом),
через которую проходят трубы. Очень уж достает меня ваша вонючая
цивилизация!
30.11.2003:
Негодяям, которые живут надо мной и всякий раз мешают мне
спать после обеда, я не всегда желал сдохнуть (я и сейчас делаю
это через силу и обхожусь иногда неопределенной формулой "пусть
сдохнут все негодяи, мешающие хорошим людям"). Кстати, у меня
сложилось впечатление, что оно начинают особенно сильно и часто
греметь как раз тогда, когда укладываюсь и пробую задремать. Я
не ложусь в одно и то же время, но когда бы я ни устраивался на
диване, они тут как тут. И стихают, когда заканчиваю свои по-
пытки заснуть.
Надо заметить, меня вовсе не удовлетворит, если Господь пока-
рает их в каком-нибудь следующем поколении или в какой-нибудь
следующей жизни (или даже в этой, но через много лет): мне мой
послеобеденный отдых нужен уже сегодня.
Не попробовать ли мне, наоборот, желать им добра? Но я не могу
кривить душой и хитрить перед Богом (или кто там у вас есть).
Мне уже случалось в полудреме воображать довольно садистские
сцены своей расправы над соседями, и это заметно помогало мне
сохранять спокойствие. Вот до чего вы можете довести человека.
И я же знаю, что если я освоюсь с преодолением морального порога
в своих мечтах, то подвернись мне случай преодолеть его на прак-
тике, я сделаю это без большого труда.
Любопытно, на что рассчитывают преступники, верующие в Христа?
На то, что Бог не всё замечает? На искупление грехов раздачей
подаяния и всякой такой ерундой? На покаяние? На то, что если они
потом будут "славить Господа" или "нести слово Божие", то непре-
менно заслужат милость Всевышнего? Но тогда в каждом ревнителе
веры христовой надо подозревать большую погрязшую в грехах
сволочь, а не просто дурака или абсурдиста.
* * *
Иногда я чувствую себя великим человеком, выстраивателем нового
мировоззрения. Если мне выпадет еще лет 10 хотя бы такой жизни,
как теперь, то я сумею более-менее закончить многое из начатого и
наверняка даже кое-что из того, чего еще даже не начинал, но что
смутно мерещится где-то на подходе. А иногда я чувствую себя
жалким полуталантиком, которому совсем малого не хватило, чтобы
сделать хоть что-то значительное, -- но все-таки не хватило.
Сегодня я никем особым себя не чувствую и лишь записываю свои
прошлые впечатления от собственной личности.
06.12.2003:
Сколько же вас, рвущихся спасать мир посредством Красоты,
Любви и Системного Подхода? Один знакомый выставил в интернете
собственную книжку на этот счет. (Я, кстати, наткнулся в ней на
фразу "экологический модерализм". До сих пор интернет отзывался
на слово "модерализм" лишь моим недоделанным бессмертным пособием
по "идеологии новой цивилизации".) Старательно, гладко, понятно
написанная книжка с чепуховым содержанием. Даже не задевает нико-
го: все хороши, но некоторые должны стать еще лучше. Склонность
автора прогнозировать социальные изменения и подстраиваться к
ним, а не проектировать и направлять их, выдает в нем не очень
крупную и не очень творческую личность. Такие со своими блеклыми
проповедями только путаются под ногами у тех, кто делает историю.
07.12.2003:
У меня есть все качества для того, чтобы стать великим лидером.
Но трудность в том, что ни одно из этих качеств не присутствует
у меня в достаточном для такого дела количестве. Особенно сильно
не добираю я по части энергии и симпатичности. Правда, у меня,
кажется, очень хорошее положение с направленностью ума, но его
количество опять-таки оставляет желать лучшего. Кстати, это не
столько моя беда, сколько ваша: на меня одного моего умишка
хватает как раз.
10.12.2003:
Думаю, что здоровый, стройный, румяный, шустрый, веселый, неглу-
пый старичок не был бы мне противен, так что геронтофобия у меня
хоть и сильная, но условная. И дело в старичках, а не во мне:
пусть стараются, если хотят, чтобы к ним хорошо относились такие
взыскательные люди, как я.
02.01.2004:
Иногда я ощущаю зуд в руках -- до того хочется взять меч. И я
не отказываю себе в этом удовольствии. Что стоит за ним, не имею
понятия: скрытые в подсознании впечатления, порождения собствен-
ной фантазии или что-то паранормальное. В чем я уверен, так это
в том, что мне очень трудно разъяриться настолько, что я брошусь
с мечом на врага, забыв про всё и рискуя на что-нибудь напороться
и потом корчиться в луже собственной крови, с вывернутыми наружу
кишками. Крайне редко я бываю в подходящем для этого состоянии.
А до чего приятны ощущения в руках после упражнений с мечом!
Хочется вернуться к этому занятию поскорее. Я допускаю, что в
приличном обществе будущего меч будет принадлежностью всякого
здорового благоразумного человека, причем использоваться не
только для гимнастики, но и носиться постоянно. Чтобы ношение
этой тяжести оправдывалось, можно добавить мечу (и ножнам) всяких
полезных функций (не колбасу же им резать!). Он может использо-
ваться дополнительно как линейка, пила, молоток, зеркальце (поли-
рованный плоский участок на лезвии), открывалка для бутылок.
Обкладка рукояти может делаться из съедобного материала (который
в крайнем случае можно употребить в пищу) или из шнура (который
в крайнем случае можно размотать и как-то применить). Ножны
могут использоваться как опора для палатки, дыхательная трубка,
рычаг домкрата и "просто палка". Их поверхность можно покрывать
полезными изречениями или какими-нибудь формулами (математичес-
кими, физическими, химическими).
* * *
Если я много читаю, то, может быть, не потому, что я бегу от
реальности, собственных мыслей, практической деятельности или
чего-то еще, а потому что у меня большая впитывающая (и/или
перерабатывающая) способность. И, может быть, еще потому, что мне
лень самому думать.
05.01.2004:
Иногда, случается, горит на морозе и моя русская кровь. Когда я
здоров, сыт, бодр, на подъеме, и вдруг обдаст меня холодный порыв
из форточки, я обнаруживаю, что он меня не подавляет, не пугает,
а бодрит, и мне хочется ЕЩЕ. И я чувствую себя русским варваром,
то есть чувствую себя хорошо.
Под настроение я могу выйти почти голый на мороз, и мне за это
ничего не будет. Но для этого надо по-особому "завестись". У меня
есть одно северное фото, где все товарищи в телогрейках, а я
голый по пояс и счастливый -- "заведенный". А когда в холод нет
настроения быть героем и нет здоровья, я надеваю по больше
вещей, жмусь к батарее, завидую обитателям субтропиков и жалею
о том, что не сбежал в свое время в Америку.
* * *
Не знаю, как другие, а я стараюсь держаться подальше от людей,
которых отличают те же уродства, что и меня.
14.01.2004:
А мои сны! Мои длинные, яркие, насыщенные смыслом, потрясающие
сны, после которых требуется время, чтобы возвратиться к нормаль-
ной жизни! Никому ведь нет до них дела, и вход в этот непонятно
где существующий мир окажется с моей смертью утерян! Меня выдер-
гивает всякий раз из этих чудесных снов ваша жуткая реальность, и
я вынужден продолжать свое унылое движение по определенному вами
кругу -- как ишак, вращающий колесо мельницы (или чего-то еще).
* * *
Иногда думается: как широко бы я развернулся, будь у меня, к
примеру, внешность повыигрышнее! Но с другой стороны, если бы у
меня было всё ладно, то не развилось бы сильного желания сделать
что-то особенное.
17.01.2004:
Сегодня я чувствовал себя великим человеком. В какой-то момент
даже светлейшим умом рубежа тысячелетий. Кажется, наконец, появи-
лась долгожданная идея прорыва. "Десять скандальных проектов
Александра Бурьяка". Уж из десяти-то хотя бы один попадет в цель.
Или же это маниловщина потрясающего масштаба. Первый из радикаль-
ных проектов -- образовательный. Внешне вполне аполитичный,
поэтому заинтересовать им можно будет многих. Кстати, будет повод
задуматься и о воспитании собственных чад. Во врагах у меня ока-
жутся только чиновники из "сферы образования". И очень важно то,
что государству под этот проект не понадобится выделять дополни-
тельные деньги (впрочем, если его отвергнут, то не понадобится
выделять тем более). У Джорджа Буша -- грандиозная космическая
прграмма, а у белорусов -- грандиозная образовательная. К выборам
это очень кстати.
16.02.2004:
Нет, с такой физиономией, как у меня, фюрером не стать ни за
что. Геббельс, кажется, и то был симпатичнее. Конечно, на улице
часто встречаются личины и похуже моей, но их обладатели
наверняка не стремятся в фюреры. И ведь из-за этой мелочи может
не состояться приличное будущее белорусской нации, восточного
славянства и всего человечества!
26.02.2004:
Микрокошмар, посещающий меня приблизительно раз в полгода: я
попадаю в зыбучее место, и меня затягивает почти с головой.
Конечно же, я пробую выбраться, и иногда мне это удается еще до
пробуждения. Вариант этого сна: я проваливаюсь в глубокий
колодец. Наверное, мне надо готовиться к чему-то подобному и
иметь при себе какое-нибудь спасательное приспособление. И что
же это будет за вещь?
14.03.2004:
Меня стало немного подташнивать от Гитлера только тогда, когда
при работе над "Эстетикой национал-социализма" я присмотрелся к
его строительным планам. Мне очень не понравились у Гитлера три
вещи. Во-первых, его стремление перепланировать Берлин, то есть
разрушить множество старых зданий. Во-вторых, его гигантомания.
В-третьих, отсутствие какой-либо пользы от его построек, кроме
впечатления, которое они могут произвести. Уж кому что. В моих
глазах Гитлер запятнал себя абсурдизмом. Я припомнил ему заодно и
падкость на "массовые мероприятия" (спортивные зрелища, парады,
съезды). Наконец-то я почувствовал, что эта личность меня
ОТПУСКАЕТ: вес обнаруженных мною у него дефектов превысил
некоторый порог. Этот борец с педерастией и дегенеративным
искусством оказался и сам с рыльцем в пушку.
Хоть Гитлер никогда и не был для меня кумиром, а всё равно
грустно. И ты, Брут! Кто остается? Только я и Наполеон. Ну, может
быть, еще Петр I. В кандидатах -- Леопольд II, Траян, Адриан и
Давид Строитель. Надо бы присмотреться также к Карлу Великому.
Впрочем, все они выглядят много лучше, если к ним не присматри-
ваться.
02.04.2004:
Я философ, а значит, это нормально, если я расхожусь во
взглядах на некоторые проблемы хоть и со всем человечеством.
Более того, чем значительнее расхождения, тем я "философистее".
03.04.2004:
Срочно изымаю из своих текстов, представленных в интернете,
все одиозные куски. Исправляю "Вы правы, сволочи" на "Вы правы,
друзья" и т. п. В общем, готовлюсь к выборам. До чего плоским
(или скрытным, или лживым) должен быть человек, чтобы за него
проголосовал народ!
04.04.2004:
Только вчера обратил внимание: "ВсеСОЮЗный ленинский коммунис-
тический СОЮЗ молодежи". А ведь в этом "всесоюзном союзе" я
состоял целых 14 лет!
17.05.2004:
Может, я подпитываюсь надеждой на то, что однажды меня назовут,
среди прочего, историком (хотя и не великим)? Нет, я захаживаю в
историю только для того, чтобы получить ответы на некоторые прак-
тические вопросы. Или чтобы отклонить ответы, которые даются на
эти вопросы другими. Иногда я не представляю себе четко, чего я
от нее хочу, но чувствую, что и это нечто достаточно тесно связа-
но с практикой. Я худо-бедно выстраиваю собственную картину мира,
и в этой картине должна быть и своя история. Я назвал бы себя
философом, если бы это слово не было в последние 200 лет сильно
дискредитировано абсурдистами. А так я непонятно кто. Приблизи-
тельно -- писатель, поскольку книжки пишу. А почему "приблизи-
тельно"? А хотя бы потому что их никто не публикует.
18.05.2004:
Я вдруг почувствовал жалость к Европе. Тому, что я люблю в ней,
угрожает большая опасность. Наверное, отныне я буду в собственных
глазах еще и спасителем Европы.
08.06.2004:
Наткнулся на такое: "Каждый мало-мальский писака, возомнив о
себе невесть что, лезет в интернет поделиться своими извращенными
идеями с обществом." Человек как будто на мои сайты заглядывал.
29.06.2004:
Сиротливая готика Царского Села. Заброшенная загаженная мечеть
в дворцовом парке. Екатерининский дворец -- муляж. В отделке его
помещений предположительно подлинной является только ее наруж-
ность, да и то не всегда.
О "янтарной комнате". Из кирпича можно построить красивее. Я
почти вижу "кирпичную комнату": из простых и фигурных кирпичей
разных оттенков и размеров. Но нет, это слишком дёшево, а людям
хотелось впечатлить десятками пудов использованного янтаря и
неимоверными трудозатратами. Дешёвая красота оскорбительна.
Культурное значение "янтарной комнаты" ничтожно. Раздувание
ажиотажа вокруг неё объясняется, во-первых, потребностью "массо-
вого сознания" в достопримечательностях, во-вторых, денежным
интересом. Смотреть её сползаются толпами заграничные старикашки
(некоторые даже на костылях).
* * *
Не думаю, что созерцание роскошных дворцов способствует разви-
тию здравомыслия (этому скорее способствует созерцание угрюмых
замков). Можно говорить о деструктивной функции дворцов-музеев:
они прививают вкус к абсурду.
* * *
Пушкинский лицей -- блеклая нашлёпка на Екатерининском дворце:
не согласующаяся с ним в стиле и сделанная непонятно зачем.
24.07.2004:
Своё каждодневное таскание на работу я отношу к тем умеренным
неприятностям, которые полезно иметь всякому человеку. Кроме
того, я считаю это дисциплинирующим фактором: заставляющим вовре-
мя просыпаться, хотя бы изредка стирать рубашку, чистить туфли
и т. д. Даже то, что работа меня злит, имеет свою положительную
сторону.
30.07.2004:
Я избегаю просить. Но я также не люблю, когда просят меня: не
потому, что мало охоты помогать людям, а потому что неприятно
видеть чьё-то унижение. Впрочем, иногда я мечтаю о том, как
обидевшие меня когда-то люди о чем-то меня попросят, а я откажу.
Но они не просят, сволочи.
02.08.2004:
Я не только не знаю "современной философии", но даже стараюсь
её не узнать: насколько я могу судить по тому, что всё-таки успел
ухватить из неё, это большей частью не просто вещь практически
бесполезная, но ещё и отравляющая мышление муть. А я не настолько
могуч интеллектуально, чтобы безнаказанно употреблять внутрь
подобную гадость.
16.08.2004:
Пусть радуются все, кого я не убил: мог ведь. Иногда я очень
отчётливо чувствую: могу. Хотеть -- значит мочь. Кстати, есть
своя прелесть в чувствовании себя чудовищем. Но я и не от таких
соблазнов удерживался: я легко подаюсь только малоопасным соблаз-
нам. Правда, с годами люди меняются...
02.09.2004:
Пока ехал в автобусе, вспомнил про Генриха К. Через двадцать
минут он окликнул меня в метро. Не виделся я с ним месяца четыре,
а вспоминал о нём в лучшем случае раз в две недели (надо думать,
он всякий раз вскоре оказывался где-то поблизости).
21.09.2004:
Я стал много охотнее желать "Чтоб ты сдох" разным выродкам.
Конечно, далеко не каждому попадающемуся на глаза: от души
пожелать каждому того заслуживающему значит почти только этим и
заниматься. И ведь всё равно сдохнут не скоро, а мне как-никак
облегчение. И кстати, сдохнут же они так или иначе -- так почему
бы не поскорее?
07.10.2004:
У меня есть целый букет дурных манер. Про некоторые из них я
точно знаю, про другие догадываюсь. Не думаю, что он у меня особо
пышный. Возможно, часть его является неизбежной в комплекте осо-
бенностей, образующих "творческую личность". Поскольку эти дурные
манеры обеспечивают физиологически необходимый минимум конфликтов
с окружающими, то надо ли их исправлять? Так или иначе, на это
нет времени: у меня нет его даже на то, чтобы более-менее весомо
"выразиться в творчестве": по большому счёту я всё ещё "подаю
надежды" -- да и то лишь себе самому.
04.12.2004:
Улитковая эпопея. Летом вместе со свежей тиной в аквариум
попало таинственное страшненькое существо. Чёрное, длиной санти-
метра три, с шестью ногами. Сначала я думал, что это трупик, но
трупик иногда менял местопребывание. Существо вечно жалось под
камнями у дна, так что было даже невозможно разглядеть, что оно
собой представляет. Тем более не было желания его ловить. К ок-
тябрю ситуация прояснилась. Существ оказалось два: одно серое,
другое желтоватое. Окраска их стала светлой наверняка вследствие
линьки. Я назвал их водяными сверчками. У них просматривались
рудименты крыльев, но это были исключительно водяные существа.
При дыхании у них всё время "ходило" брюшко. Когда я эвакуировал
почти всех улиток на историческую родину, мне вдруг открылось,
чем питались эти существа и почему в аквариуме появлялись пустые
улитковые раковины. Да-да, они питались улитками! И может быть,
в аквариуме имелось одно время пресловутое экологическое равнове-
сие! Нескольких совсем маленьких улиток я пересадил в банку: не
было желания терпеть под боком их убийство. Сверчки, наверное,
голодали: брошенный им кусочек рыбы оставался нетронутым. Вот так
почти всегда: если кому-то хорошо, то кому-то другому плохо. Один
сверчок помер ("сдох" я могу сказать только про ненавистных мне
тварей -- обычно людей). Второго я вчера оттащил в пруд. Всюду
уже был лёд, но я отыскал полынью и пожелал ему, полудохлому,
удачи.
Моё чувство сострадания очень капризное: иногда козявка вызы-
вает у меня более сильное сопереживание, чем даже кровный род-
ственник. Я не думаю, что это абсурдно; что причина -- в моей
ущербности, а не в вашей. Попробуйте представить себе, как надо
достать человека, чтобы шестиногие страшилища ему стали милее
двуногих уродов.